Старый реквием Брамса.
Открытое настежь окно.
Напряженный закат,
Словно зарево, высветил лица.
Как пластинка легка,
За стенами планета кружится
В погребальном убранстве,
И в комнате – полутемно.

Этот реквием Брамса
Уже не скупая латынь, –
В нем немецкий язык
Узаконил неистовый Лютер.
Время за руки браться, –
Завыли печально и люто
Океанская зыбь
И песчаные ветры пустынь.

Хляби шаткой земли,
И морей ненадежная твердь,
Ребра синие гор,
Где так воздух разрежен и душен.
Если б знать мы могли,
Как прекрасна и празднична смерть,
Как торжественен хор,
Отпевающий каждую душу!

Где уж лодке поспеть, –
Стад паромщиком старый Харон,
Перевозит с трудом,
В том не видя особенной чести.
Никогда уже впредь
Нам не ведать таких похорон,
Даже если все вместе уйдем,
Даже если все вместе.

Заоконная слякоть
Приклеила листья к стенам.
Хор, звучащий все глуше,
Осеннего тления сырость.
Снова хочется плакать,
Как в юности плакалось нам,
Словно идол разрушен
И мы — поколенье сирот;

Пенье скрипок — о ком это?
Слышно скрипенье иглы.
Листья стаей единой
Слетают с опущенных веток,
И душа – словно комната,
В сумерках тонут углы,
Но горит середина
Вечерним пронзительным светом.

Александр Городницкий

Выбиваясь из сил,
Будто сердце с тяжёлым пороком,
Ночь, как чёрный буксир,
Тащит утро по звёздным порогам...
На какой-то черте,
Где вконец разойдутся заклёпки,
Сквозь пролом в черноте
Хлынет свет белым зноем из топки.
И взорвётся трава,
Как снаряд на армейском ученьи,
И простые слова
Обретут непростое значенье.
Кто-то вскинет смычок,
Кто-то бросит на клавиши руки,
Каждый нотный значок
Обращая в мажорные звуки.
Встрепенётся душа,
Выбираясь из груды напастей.
И надежда, спеша,
Обронит непременное «Здрасте!»

Семен Лившиц

Груда пластинок скопилась в дому.
Не на чем слушать, а выбросить жалко.
Вот и хранит их, не знамо к чему,
Шкаф молчаливый, грустней катафалка.

Старая "Вега" пылится в углу.
Не занести ей над диском иглу.

Всюду отказано "Веге" в ремонте.
Кабы кассетник сдавали в ремонт -
Это извольте, а "Вегу" - увольте:
Нет запчастей на тебя, мастодонт!

И никому не предъявите исков -
Разве что бегу стремительных лет,
Блеску - сиянию лазерных дисков,
Милой компактности лёгких кассет…

"Вега", старушка, простим докторов:
Неоперабельно! Возраст суров.
Мы за прогрессом едва поспеваем.
Устареваем, брат. Устареваем…

Звук-то у лазерных - звонче и чище…
Смотрит, безмолвствуя, веку вослед
Шкаф с фонотекой - моё пепелище
Милой музыки. Прожитых лет.

Любовь Сирота