|
О новой книге стихов Юрия Гречко «Вид со склона»
Очевидно, это очень нескромно – начинать с себя, если собираешься писать о ком-то другом. И всё-таки начну именно так: нескромно. С себя.
В далеком 79-м году я жила-поживала в районном кубанском городке, с головой погрузившись в домашние заботы и напрочь выбросив из головы всякое стихотворчество. Оно осталось где-то там, в детстве-отрочестве-юности, а теперь происходила взрослая семейная жизнь, и было не до поэтических вольностей. Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я вернусь к стихам. Мир в основном ограничивался стенами квартиры (маленький ребёнок, отпуск по уходу), общение – узким семейным кругом. Зато в кухне постоянно журчал репродуктор.
В один из дней я мыла посуду под литературную передачу краевого радио – тогда-то и услышала впервые это имя. Молодой краснодарский поэт (так было объявлено) читал своё стихотворение «Маневры».
Убитый условно,
я падал на полупути.
Трава и деревья
могли сквозь меня прорасти.
И птица щегол
распевать надо мною могла,
когда наступает
весенняя душная мгла…
Поэта звали Юрий Гречко. Имя запомнилось, и когда вскоре на книжном прилавке мне на глаза попалась книжка стихов «Паром через лето», я открыла её именно потому, что имя автора было уже знакомым. Открыла… и влюбилась. С первого взгляда – и навсегда. В моей поэтической библиотеке, наверно, нет книги более «зачитанной». И по сей день я, наверно, почти всю её помню наизусть.
Это уже потом, позже, я прочитала в «Комсомольской правде», что «Паром» получил серебряную премию на Всесоюзном конкурсе первой книги имени Горького. А ещё позже – через несколько лет! – познакомилась с Юрием Сергеевичем лично. А тогда, в том далёком
79-м, был восторг открытия, звучащие в голове строчки – и проснувшееся желание вернуться к писанию стихов. Это было начало нового этапа в моей собственной биографии – этапа, который продолжается по сей день.
Потому-то это имя занимает особое место в моей жизни. Потому-то я и начала так нескромно – с себя. Не могу я об этом человеке и его стихах писать объективно и отстраненно: слишком много они для меня значат…
Потом были многочисленные вырезки из газет – стихи, статьи, поэтические обзоры. Потом был «Черновой вариант» – второй стихотворный сборник, вышедший уже в Москве, и третий – «Земные устои», тоже с прекрасными, удивительными стихами. И вот – новая книга: «Вид со склона». Долгожданная: между «Земными устоями» и ею пролегло 16 лет. В неё вошли стихи разных лет: некоторые знакомы и давно любимы. Иные – совершенно новые. Новые открытия, старая радость открытий.
И странное чувство: с одной стороны – будто бы встреча с давним другом. С другой стороны – эта книга другая. Как-то значительнее, весомее, что ли. Возможно, это ощущение усиливается талантливым оформлением издания: черно-белая графика, вместо иллюстраций – авторские черновики, с обильной, мучительной правкой… Как будто поэт допустил читателя в свою, как принято говорить, творческую кухню: вот оно, не старательно вырисованные картинки, а кропотливый труд и поиск.
Но главное всё-таки – сами стихи. Никаких формалистических ухищрений. Никаких авангардистских выкрутасов – традиционная и драгоценная гармония российского стиха. Ни одного случайного слова. А те, что найдены, единственно точны и невероятным образом слагаются в триединство: мысль – образ – звук.
Июль ещё пахнет ранетом и солодом,
речная запруда – парною водой,
и долгую сушь возвестил козодой…
но тянет от зорьки пронзительным холодом.
Ещё он неявен – лишь явлен звездой,
колючей стерни шелушащимся золотом,
особенно звонко пристукнувшим молотом
над дальнею кузней и тряской ездой…
Я не знаю, чем удивительны эти стихи. Можно много говорить об отдельных достоинствах. О гражданственности. О лиричности. Об образности, словаре, фонетике… И все-таки главное – неуловимо. «Определенья поэзии нет»… Я не знаю, почему у меня ком в горле и хочется плакать, когда я читаю – или просто проговариваю по памяти:
За поволокою дыма, за поворотом к весне
Снова и снова, мой милый, слышится, как ни крути:
Дятел стучит молоточком по изумрудной сосне,
Замок воздушный возводят где-то шагах в десяти…
Может быть, музыка этих строк просто «попала в резонанс» с моим собственным настроем. А может быть, ему, поэту, что-то ведомо. Может быть, он знает Секрет. Ведь настоящая поэзия, как и всякое настоящее искусство,– всегда чудо. А чудо, как известно, необъяснимо…
Любовь Сирота (Дмитрова)
|
