Жуткое, жесткое время – жить в нем почти невозможно.
Но за его рубежами жить невозможно вдвойне.
Вновь зацветают деревья, пенятся, пахнут безбожно
В грешной моей, бестолковой, самой прекрасной стране.

Всё в ней – сумбур и нелепость, фантасмагория яви.
Глянь беспристрастно, бесстрастно – рвется реальности нить.
Только чужой и бесстрастный – разве судить ее вправе?
Не оценить и не выжить, если ее не любить.

Я никуда не уеду. Разве что разбогатею,
Разве что мне по карману станет роскошный туризм.
Только родимая почва силы мне даст, как Антею,
А без нее я – не личность; так – существо, организм.

Мне это нужно до смерти – штормы ее, перегрузки,
Сладость неласковых весен, пыльных дорог благодать.
Всё, что я в жизни постигла, я постигала по-русски,
Всё, что умею – по-русски: думать, смеяться, страдать.

Но через боль и страданья, через бессилие злое
Строки стихов перекинув легким подобьем мостка,
Не оскверню ее имя лестью, а паче – хулою,
Душу омыв благодатной влагой ее родника.

Любовь Сирота

Ноябрь

Это, стало быть, ноябрь. То есть слякотно и хмуро.
Над дорогой бестолково копошатся облака.
Обнажается природа - по-старинному натура.
Обнажается натура до последнего листка.

Обнаженная натура в лексиконе живописцев -
Это, кажется, другое. То есть - тело. То есть - ню.
И ноябрь, мой натурщик, тоже гол - всё тот же принцип -
И меняет настроенье по десятку раз на дню.

Ах, ноябрь - то лучисто, то дождливо, то морозно -
Трудный век, капризный месяц, милый сердцу юг страны,
В коей горестно и бедно, криминально, мафиозно -
Ей подходит этот месяц больше радостей весны.

Соберёмся-ка с друзьями, крепким кофе или чаем
От души потешим души, набеседуемся всласть.
Слава Богу, не слепые, слава Богу, различаем:
Где - родимые пенаты, где - неправедная власть.

Разгребём воспоминаний драгоценный тёплый пепел
В тесной кухне, в добром доме, в горькой вотчине родной -
Слава Богу, не слепые: отличим зерно от плевел,
Слава Богу, научились строй не путать со страной.

Погрустим, поразмышляем, побраним конец сезона,
Попоём, поострословим - и, довольные вполне,
Доживём - дай Бог терпенья - до апрельского трезвона
В милой сердцу, битой-клятой, разъединственной стране.

Любовь Сирота

Жуткое, жесткое время – жить в нем почти невозможно.
Но за его рубежами жить невозможно вдвойне.
Вновь зацветают деревья, пенятся, пахнут безбожно
В грешной моей, бестолковой, самой прекрасной стране.

Всё в ней – сумбур и нелепость, фантасмагория яви.
Глянь беспристрастно, бесстрастно – рвется реальности нить.
Только чужой и бесстрастный – разве судить ее вправе?
Не оценить и не выжить, если ее не любить.

Я никуда не уеду. Разве что разбогатею,
Разве что мне по карману станет роскошный туризм.
Только родимая почва силы мне даст, как Антею,
А без нее я – не личность; так – существо, организм.

Мне это нужно до смерти – штормы ее, перегрузки,
Сладость неласковых весен, пыльных дорог благодать.
Всё, что я в жизни постигла, я постигала по-русски,
Всё, что умею – по-русски: думать, смеяться, страдать.

Но через боль и страданья, через бессилие злое
Строки стихов перекинув легким подобьем мостка,
Не оскверню ее имя лестью, а паче – хулою,
Душу омыв благодатной влагой ее родника.

Любовь Сирота