Современная пастораль

Не важен месяц и число - порой погожею
Коровку божью занесло на руку Божию.
Из-под небесных палестин скатилась вишнею,
Вверяя хрупкий свой хитин Суду Всевышнему.

"Пастух небесный" - в пиджаке и шляпе бежевой -
Качнул козявку на руке, как будто взвешивал
Ее смешные антраша и прегрешения,
И долгий миг не оглашал свое решение.

Не навредил суровый Рок душе доверчивой,
Лишь с перегаром матерок смерчи наверчивал,
Когда коровке произнес: "Лети, убогая!"
Растрогав малую до слез - была у Бога я!

Чуть позже, в споре горячась на куче силоса,
Пыталась Бога развенчать по мере сил оса:
Мол, он всегда навеселе от дозы вермута,
И осчастливил на селе всех девок с фермы-то...

А сельский сеятель добра как есть в поддатии -
Его ж назначили с утра в зам.председатели! -
Облокотился на плетень почти торжественно,
И ощущал себя в тот день и впрямь божественно,

Даруя радость и покой своим владениям.
Или... и вправду был рукой у Провидения?

Игорь Царев

Жук

Под люстрой, под безжалостными лампами,
Шурша, блестя хитиновыми латами,
Тяжелый жук перебирает лапами
И в баночное тычется стекло.
Он вспоминает: «Шёл по краю листика.
Сорвался – подвела эквилибристика.
Упал. И тут же Нечто – что за мистика? –
Схватило за бока и понесло.

Где я? В аду? В раю? В иной галактике?
Какой теперь придерживаться тактики?
Да! Существует – понял я на практике –
Другое измеренье, это факт…
Но как отсюда должен выбираться я?
Готов поверить в Высший Разум, братцы, я…
А вдруг пришельцы? – их цивилизация
Со мной наладить вздумала контакт…

Во что я влип, несчастное создание?
А может, просто съел какой-то дряни я
И это – изменённое сознание?
Опрыскивали сад не так давно…
Эх, жисть-жестянка, бренная и тленная…»
...Пожалуй, отпущу жука из плена я.
«Лети, приятель, – вон твоя Вселенная!»
И настежь распахну ему окно.

Он приподнимет крылья настороженно
И полетит во тьму, гудя встревожено,
Не ведая, что мною был стреножен, но
Отпущен на свободу – тоже мной.
Лети к своим, дружок, счастливой встречи вам!
Наверно, потрясенный этим вечером,
Расскажешь ты собратьям недоверчивым,
Что видел, между прочим, мир иной…

Любовь Сирота